Людмила Прибыльская.
Все профессии важны, все профессии нужны, но есть такие, которые требуют особенной ответственности. Среди них медицинские работники. Мы их уважаем за помощь, профессионализм, понимание, но и относимся к ним с особой требовательностью, поскольку порой ждем от них спасения.
В редакцию пришли трое, две молодые женщины и мужчина, чтобы поделиться своим горем и возмущением.
Горе — это потеря близкого человека, а возмущение по по поводу отношения к ним некоторых врачей и младшего персонала Пярнуской больницы. «В марте этого года близкий нам человек, Ричард Тодо, попал в больницу, поскольку внезапно потерял сознание у пярнуского магазина MAXIMA, начал рассказ Андрей, — Он никогда не жаловался на здоровье, это было неожиданно. Жена Ричарда, ее сестра и я, муж сестры, естественно, очень волновались и хотели понять, что случилось. Как узнать? Первая мысль — обратиться к лечащему врачу. Кто как не он должен знать больше всего. Согласитесь, так поступил бы любой. Нас шокировало, что лечащего врача невозможно было не то чтобы найти, а сказать вернее, поймать. Мы каждый день ходили в больницу, высиживали, ждали, выспрашивали. Где лечащий врач, а это была невролог Каие Роосмаа, узнать было невозможно.
Лишь однажды нам удалось с ней столкнуться, но мы не получили ответа на наши вопросы, она от нас просто отмахнулась». Когда родственники Ричарда стали искать помощи у персонала, отвечающего за административно-справочную информацию, то последовал ответ: «Пишите жалобу по установленной форме». Жалобу написали. Когда в пятницу пришли в больницу, было заявлено, что больного выписывают с диагнозом «раковая опухоль головного мозга», а жалоба рассматриваться не будет, так как сам больной в письменном виде от нее отказался. Ричарда отвезли домой, но совсем скоро он вернулся в больницу, где и скончался.
«Мы пришли в соответсвующий кабинет больницы за документами, которые выдают в таких печальных случаях, — продолжил Андрей, — и там нас тоже привели в состояние шока, когда некий мужчина, передавая документы, сообщил, что Ричард умер от пневмонии и поинтересовался, как у нас с деньгами». Родственники Ричарда были в полном недоумении (умер от пневмонии!) и причем тут деньги. Позже оказалось, что документы им передал работник фирмы по оказанию ритуальных услуг, который решил ковать железо пока горячо! Внимательно прочитав документы, родственники Ричарда поняли, что он ушел из жизни все же от злокачественной опухоли и это прописано в заключении о вскрытии. А работник ритуальных услуг, бегло просмотрев, выдавал документы, потому что отвечающий за это работник больницы почему-то не находилось на месте. Андрей закончил свой рассказ словами: «Мы хотим только лишь, чтобы люди знали, что происходит в нашей больнице». Жена и ее сестра говорили меньше — они сидели со слезами на глазах.
Почему так произошло. С этим и другими вопросами я обратилась в Пярнускую больницу. Вот ответ, который предоставлен руководителем по лечебной работе Пярнуской больницы Вейко Вахула.
«Мы выражаем искреннее сожаление о своей неспособности избежать конфликта с лицами, посещавшими пациента Рихарда Тоодо в больнице. Однако в вышеупомянутом случае мы ни в коей мере не можем согласиться с упреками в конфликтах или недостатках, касающихся общения между сотрудниками больницы и самим пациентом. Наоборот, с самого начала госпитализации между пациентом и его лечащими врачами установились уважительные и вежливые отношения, основанные на взаимопонимании, и пациент, находящийся в здравом уме и памяти, с его собственного согласия изначально был информирован и вовлечен во все аспекты лечения, касающиеся его заболевания.
Мы также не согласны с тем, что лечащие врачи и другие сотрудники больницы якобы не представляли достаточных разъяснений гражданской супруге пациента и сопровождавшим ее лицам относительно состояния пациента и прочей информации, связанной с его пребыванием в стационаре. Несмотря на это, гражданская супруга пациента и его сестра вместе со своим гражданским супругом без ведома пациента в настойчивой форме, одновременно нарушив карантинные требования, действующие в больнице в период эпидемии гриппа, представили жалобы разнообразного содержания как в письменном, так и устном виде. Когда об этом был уведомлен сам пациент, тот извинился перед лечащим врачом и подтвердил (среди прочего и в письменной форме), что не имеет никаких претензий к своим лечащим врачам и не желает разрешения предоставленных жалоб.
Помимо этого, мы не согласны с утверждением, что в данном случае якобы имели место врачебные ошибки в диагностике заболевания и выборе тактики лечения. Напротив, с самого начала госпитализации в отношении пациента своевременно, интенсивно, комплексно и в рамках всех современных возможностей были проведены все необходимые обследования, при этом одновременно велись соответствующие консультации со специалистами из Северо-Эстонской региональной больницы (неврологом, нейрохирургом и радиологом). Пациенту сразу был поставлен диагноз «злокачественный опухолевый процесс в головном мозге в стадии развития; время потребовалось только для уточнения сущности этого опухолевого процесса, что было необходимо для принятия решения относительно тактики лечения. На период обследований пациенту было обеспечено лечение в соответствии с современными знаниями и практикой. Пациент покинул больницу без жалоб, в хорошем общем состоянии и полном сознании по собственному настойчивому желанию только после того, как лечащий врач известил его обо всех результатах обследований, поставленном диагнозе, домашнем лечении и режиме, а также плане последующего лечения (в отношении пациента имелась договоренность о его последующей госпитализации в Северо-Эстонскую региональную больницу 05.04.2015 г.).
Никаких противопоказаний к амбулаторному лечению не имелось и предсказать последующее неожиданное ухудшение состояние пациента в домашних условиях в тот момент не представлялось возможным. Нам окончательно не ясно, что конкретно произошло во время пребывания больного дома, однако повторно пациент был доставлен в нашу больницу уже в сверхтяжелом состоянии, с признаками отека мозга и ущемления ствола мозга, вызванными опухолью головного мозга, к чему в ходе стационарного лечения добавилась пневмония (которая, в большинстве случаев, является неизбежным осложнением у пациентов такого типа). С большим сожалением мы вынуждены признать, что злокачественные инфильтративные опухоли мозга агрессивного типа в стадии развития в настоящее время практически не поддаются лечению, и пациент, к сожалению, скончался. Мы выражаем свои искренние соболезнования его близким!
В конце мы хотели бы еще раз напомнить, что в обязанности врача входит предоставление детальной и актуальной информации относительно состояния здоровья дееспособного пациента только самому пациенту. При этом пациент, находящийся в здравом уме и памяти, исключительно самостоятельно принимает решение о том, кому он разрешает передавать свои личные данные деликатного характера, имеются ли у него жалобы относительно лечебно-диагностического процесса, и что следует с жалобами, предоставленными третьими лицами. Все прочие лица, в том числе близкие, родственники, супруги, соседи, работодатели, друзья и знакомые, должны изначально обращаться с вопросами о состоянии здоровья пациента к самому пациенту. Совершенно неправильно воспринимать соответствующее требование врача как оскорбление в свой адрес. Поскольку в современных условиях трудовые обязанности врачей включают в себя работу в стационаре, поликлинике, на дежурстве, в операционных и процедурных помещениях, диагностических кабинетах и т.п., нельзя назвать оправданными ожидания, что лечащий врач будет в любой момент доступен для всех, кто хочет поговорить с ним о здоровье пациента. По нашему мнению, именно нежелание близких принимать эту точку зрения и является главной причиной настоящего конфликта, относительно чего мы выражаем свое искреннее сожаление».
Когда я была в больнице, на словах мне было сказано, что между родственниками и лечащим врачом сразу возникло непонимание. Спросить о чем-то Ричарда, мы, увы, не можем, поэтому на него легко ссылаться. Вероятнее всего, что его уход был неизбежен. Но разве медики не знают, что родственники всегда приходят к своим близким, волнуются, спрашивают и разве врач даже начинающий, а тем более уже с опытом не знает, как себя с ними весьти? Разве это не часть профессии? Нет времени? Но разве такие стрессовые ситуации не плодят все новых пациентов? Ответ очевиден.И все же мне хотелось найти оправдание врачу и персоналу больницы, ведь, если им не доверять, то как жить. Надеяться, что их помощь никода не понадобится? Искала оправдание, а встретила знакомую, которая недавно выписалась из больницы. «Я лежала в послеоперационной палате, где большей частью находились пожилые женщины, — рассказала она, — просто нет слов от возмущения. Мы чувствовали себя брошенными на произвол судьбы. Я сама, как могла, помогала старушкам сесть, поменять позу. К нам никто не заходил, а когда одна пожилая дама осмелела и стала вызванивать дежурный персонал, то влетели работницы со словами: «Вы что умираете? Нет, так и нечего звонить». И вернулись в свой кабинет, где пьют кофе, беседуют, смеются».
